Мне нравится это фото. Он спокойно и величаво расположился на скале, словно вся земная твердь – под его могучими лапами. Это самое прекрасное и самое сильное животное на Земле – уссурийский тигр. Его мелковатый африканский собрат, заслуживший прозвище царя зверей, благодаря пышной прическе и встроенному усилителю рева, может нервно отойти в сторону. Не сомневаюсь, что, встретив Амбу, он так сделает, ибо львы довольно осторожны. Я не хочу их обижать, они тоже боги для многих и весьма величавы, но чуточку испорчены глянцем популярности.
Уссурийский тигр не позирует и не красуется на зазывных фото. Он отлично знает, какая это мерзость – человек – и сторонится его. Я сразу выбрал его облик и долго выбирал ему имя. Оно местное - так жители края называют тигра. А слово «дикая» может быть неприятно для кого-то из вас, но мне оно по сердцу. Оно олицетворяет то, что мне по душе и оно противоположно тому, что зовется цивилизацией.
Я знаю, что людей он ненавидит. Это нас сближает, хотя я не сомневаюсь, что при встрече со мной, если я буду безоружен и вторгнусь в его жизненное пространство, он не станет выслушивать мои признания и спокойно перегрызет мне горло. Я заранее прощаю его, понимая, кому я обязан этой реакцией – моим, увы, собратьям, хомо быдлосам. Я немногим лучше них – просто я осознаю свою принадлежность к этому гнусному виду.
Ареал его обитания сужается с каждым днем. Его преследуют омерзительные твари, называющие себя охотниками. Основная их цель – убить тигра и продать его престарелому китайцу-импотенту, дабы оживить его вялый член и позволить наплодить еще нескольких хомо быдлосов. То есть эти «охотники» - надеюсь, они меня услышат, - по сути отсасывают у дряхлого китайца и потому следует назвать их чайна-хуесосами.
Но вернемся к тигру. Он погибает, потому что не желает вырождаться, как и Катодон. Он не станет домашним животным, рабом человека. Он не перейдет на траву и подачки. Мне бы очень хотелось, чтобы он включил в свой рацион людей, но, очевидно, он ими брезгует, они хуже падали.
Есть прекрасная сказка, одна из любимых в нашем детстве – «Маугли» Киплинга. Мне нравилось очень многое в ней, но повзрослев, я все чаще вспоминаю, как сын лесов напускает на город джунгли. Мне искренне жаль, что дикие животные не могут этого сделать. Ведь хомо быдлос понимает только язык силы, а вернее, язык уничтожения.
Но Амба не может себе позволить «генерального сражения». Потому что хищные звери не объединяются в стада, потому что количество хомо быдлосов неисчислимо и неистребимо. Любой тигр, даже старый и больной, без труда справится с десятком этих выродившихся бабуинов, особенно если возьмет пару уроков у своего собрата, профессионала по обезьянам леопарда. Но это при условии, что хомики будут сражаться тем, что получили они от природы – зубами, руками, ногами. Увы, они даже между собой так не сражаются. Они всегда стремятся к тому, чтобы противник оказался беспомощным в этой схватке. В раннюю пору человечества, когда оно еще не обыдлилось, охота иногда была действительно опасным занятием. Выйти с копьем на льва или с рогатиной, в одиночку, на медведя – удел мужественных. Но хомики быстро сообразили, что гораздо лучше расставлять ловушки – ямы с кольями на дне, капканы, что лучше охотиться стаей, окружая зверя со всех сторон, что лучше придумать оружие, действующее на безопасной дистанции.
Есть бог, которого Амба ненавидит. Это Уёбис, помесь собаки и младенца. Но если бы Амба был стратегом, он бы мечтал о варианте, когда собаки восстали бы против человека. Ведь они живут рядом, они знают его привычки, обычаи, слабости. Они в стае сильнее любого невооруженного хомика. Они могут напасть внезапно, даже когда хозяин спит.
По существу, жизнь живого на Земле была бы куда благообразнее, если бы собаки жрали людей и собак и если бы люди жрали собак и людей. Это был бы идеальный для природы симбиоз между двумя мерзкими видами тварей. Но собака не променяет гарантированную похлебку на добытую с трудом и риском пищу. А человек держится настороже, понимая, что сильной собаке нужен поводок и намордник. Он даже избрал более хитрый путь, совершенно видоизменив собаку, сделав ее мелкой, уродливой, приспособленной под домашние нужды. В сущности, мало кого из нынешних собак можно отнести к этому виду. Это уже мутанты, это те существа, в которые хомо быдлос хочет превратить всех еще живых и свободных.
Природа не в силах помешать ему, действуя избирательно. Она может погубить всю жизнь на планете или в какой-то ее части. Но отделять овец от козлищ она не будет.
Они уйдут достойно. Они не умеют жаловаться, плакать, покорно жить в неволе. Они уйдут живыми. А мертвецы быдлосы останутся жить.
Мне опостылели слова, слова, слова,
Я больше не могу превозносить права
На речь разумную, когда всю ночь о крышу
В отрепьях, как вдова, колотится листва.
Оказывается, я просто плохо слышу,
и неразборчива ночная речь вдовства.
Меж нами есть родство. Меж нами нет родства.
и если я твержу деревьям сумасшедшим,
Что у меня в росе по локоть рукава,
То, кроме стона, им уже ответить нечем.
А. Тарковский